Мимо по улице проходили люди, но стеклопакеты не пускали их внутрь. Люди ничего не слышали. А мне казалось, что я могу протянуть руку, схватить любого из них, и он мне обязательно поможет, вытащит из плена этого громкоговорителя. Но я не пошевелилась. И мой заботливый муж продолжил:
– Говно будешь ты сама выгребать! Я тебя его жрать заставлю, чтобы задумалась, куда оно девается! Жрать заставлю!
Желая подтвердить всю серьезность своих намерений, он схватил левой рукой меня за затылок и со всей силы рванул волосы на себя. Сколько их осталось там, у него в лапе, боюсь даже предположить. Бедненькие. Слава богу, короткие.
– Давай, поехали, сука! Шевелись!
Ехали мы долго. Ленинградка стояла вся, даже там, где обычно пробки не наблюдалось. Муж периодически пытался возобновить приятный разговор. Я не реагировала. Я уже поплакала, уже незаметно вытерла слезы со щек, и теперь сидела с отсутствующим видом. Как часто бывает в такие моменты, мой организм отдыхал, опустив шторку на мир. Я ни о чем не думала, ни на кого не злилась и даже никого не вспоминала добрым словом. Мне было все равно. Я держала руки на руле, ногу на тормозе и глаза на дороге. Я держалась. По радио в прямом эфире шел опрос на злободневную тему: можно ли в Москве найти мебель по вкусу.
– Так это любой менеджер или хозяин магазина позвонит и под видом покупателя будет нахваливать свою продукцию, – со смешком и, явно рассчитывая на мое участие, сказал развалившийся на соседнем сиденье муж.
Я промолчала.
– Как поедем – по Волоколамке или через Октябрьское поле? – спросила я спустя 2 километра и 30 минут.
– Ты же у нас сама принимаешь решения, вот и езжай, – язвительно прозвучало в ответ.
Дома мы были только через полтора часа. Наш десятилетний сын гонял по двору на роликах с другом Максом. Обрадовавшись, что мы приехали, он подлетел ко мне и шепотом сказал: «Мам, я не обедал. Не хотел просто. Папе только не говори, ладно? Я вечером хорошо поем». Сделав строгое и недовольное лицо, я, тем не менее, вступила в коалицию.
Через полчаса мы втроем ужинали на улице. Почти не разговаривая.
Через час муж отвел меня в сторону и доверительно сказал на ухо, впрочем, не дружественным тоном, а скорее начальственным, что у него на попе страшное раздражение и ему очень трудно сидеть, нужно чем-нибудь помазать. «Хорошо, я помажу тебе левомеколью, она заживляет», – сказала я без эмоций и, отправившись на кухню, взяла из шкафчика зеленую баночку с мазью. В коридоре по дороге в спальню меня перехватили: «Разве эта не та мазь, которой ты мажешь лишай коту?» – возмущенно спросил муж.
– Та, ну и что, это человеческая мазь, она продается в аптеках, только в других упаковках.
– Да на этой банке крупными буквами написано «ТОЛЬКО ДЛЯ ЖИВОТНЫХ»! – возопили в ответ.
– Это хорошая человеческая мазь, но если ты не хочешь, не буду тебя ею мазать.
Муж кивнул, я развернулась, чтобы идти обратно в кухню, и вдруг, замерев, произнесла: «Да ведь ты и есть ЖИВОТНОЕ».
С вытаращенными глазами он был похож на безумную жабу.
– Какая же ты сволочь! – прошипело мужнее тело и выскочило в сад.
Душистая улыбка
Когда Он начинает кричать, все вокруг прячется что куда, мелкими перебежками и под плащом-невидимкой. Сказать, что моя душа уходит в пятки – первое, что приходит в голову.
Моя Душа скоростным лифтом спускается вниз, и, распластавшись миллиметровым слоем под самым маленьким на левой ноге ногтем, принимает вид давно вышедшей вон. Она не дрожит, не оправдывает своего существования, не печется о собственном достоинстве. Нет. Она опускает ресницы и еле слышно повторяет: «Я умерла, я умерла, я умерла, я умерла». Когда же все стихает, и земля перестает дрожать, она радостно возвращается на свое привычное место жительства. С маленьким дежурным чемоданчиком под мышкой. Содержимое чемоданчика время от времени меняется, но бессменные участники этих печальных путешествий за долгие годы уже привыкли друг к другу и даже сдружились.
Теплые блинчики с мягким сыром дорожили своей дружбой с красным вином и шоколадом, яркий лак для ногтей водил знакомство с бюстгалтером, оборудованным гелевыми подушечками, а совсем недавно в их бродячую компанию попал и диктофон. Но этот парень оказался очень общительным и легко обходился без личного друга.
За перемещениями Души все время наблюдает ее подруга, соседка сверху, Улыбка. Она живет под крышей и часто вынуждена прятаться – если Он, пребывая в гневе, ее вдруг увидит, может и зубы пересчитать, а их она никак не может лишиться, они единственное, что у нее есть.
Чу!? Муж идет!
Прячься!
Глава 5
ВХОДЯЩЕЕ
Здравствуй, дорогая Мага.
Прочитал твои зарисовки из жизни обеспеченной женщины…
Бесконечно грустная история. Пальцы не поворачиваются рецензировать. Непонимание – страшная штука. Деньги – катализатор проблем. Мне казалось, что все легче и нейтральнее. Хочется думать, что не про тебя, с именем Марго читается легче. Наверное, есть и что-то хорошее. Хочется верить. Сижу под торшером тихонечко. Думаю. Меня так от «Танцующей в темноте» Фон Триера прибило. Не смог два раза посмотреть. Хоть вещь сильная. И у тебя сильная, только грустная очень. Не смогу перечитать…
Ты очень много чувствуешь. И очень просто и правильно пишешь о своих чувствах. Ты не думала о книге? Мне кажется, очень многим женщинам твои чувства и мысли знакомы и близки, а значит будут интересны.
ИСХОДЯЩЕЕ
Здравствуй, мой милый читатель.
Спасибо за добрые слова. Думала. И я понимаю, о чем ты говоришь. Буквально на прошлой неделе я дала почитать эти самые «Два дня…» Зое, своей давней профессиональной подруге, не посвященной в мою семейную жизнь. Так вот… Она не звонила неделю. А потом выяснилось, что просто не могла. Прочитала в первый же вечер и не спала всю ночь. Потом прочла еще раз, и еще, и так четыре. Никак не могла разместить этот текст в моем изображении. Никак не могла узнать меня в нем. Назвала его «нахлобучкой». Неожиданно талантливой и очень серьезной. Я ей поверила. Потому что она умница. Она много читает, много видит, много мыслит. И она, совершенно неожиданного для меня, увидела в моем тексте Себя. Ту, что никак не могла увидеть я, потому что писала только ПРО СЕБЯ… Меня это просто поразило! Неужели мы все так похожи? Несмотря на то, что живем и выглядим абсолютно по-разному!.. Потом мы долго сидели в «Академии» у МХАТа и разговаривали. О жизни, о работе, о мужчинах. И о том, что совсем не знаем друг друга, хоть вместе уже с десяток лет.
Конец ознакомительного фрагмента.